Наиболее тяжелая вещь в жизни - это понять, какой мост следует перейти, а какой сжечь.
Название: "Заложники любви"
Автор: Yuliya
Фандом: Однажды в сказке
Персонажи: Эмма Свон/Капитан Крюк, Регина, Снежка, Прекрасный
Автор обложки: Cudzinec
Статус фика: в процессе
От автора: Эта история является продолжением истории Потери Они отреклись, любя, отреклись друг от друга… И только судьба, объединившись с любовью, способны изменить реальность.
Disclaimer: Все права на персонажей принадлежат их законным владельцам, никакой материальной выгоды от создания и распространения данного материала я не получаю
Размещение: не копировать на другие ресурсы без моего согласия
Глава 1
Глава 1
Яркое солнце баловало Сторибрук впервые за долгое время. Странный городок, непонятным образом влияющий на эмоции. Казалось, его жители окрасились в цвет погоды.
Гномы во главе с Антоном безвылазно торчали на бобовом поле, горя желанием вырастить чудо Зачарованного мира и вернуться домой. Бабушка затеяла ремонт фасада кафе, гоняя Шапку по строительным магазинам в поисках, как она выражалась, «позитивных» материалов, способных привлечь окружающих и подарить им радость. Конечно, дикого восторга по этому поводу Руби не испытывала, но даже её милое ворчание воспринималось положительно. Снежка с Дэвидом строили планы по возвращению домой. В глазах принца загорался особенный огонёк, когда он расписывал их будущую жизнь. И не важно, что в Зачарованном мире царили разруха, хаос, жуткие твари летали, ползали, ходили и плавали, нападая на людей. Но это был их дом. Дом, куда звало сердце, дом, где они выросли и встретили друг друга. Даже больше, это был их мир. И они обязаны спасти его. Снежку всё более привлекала идея возвращения в родные края. Но никто не задумывался, что почувствует их дочь, вырванная из своего мира.
Когда мы счастливы, нами движет желание поделиться этим счастьем со всеми, но так ли нужно чужое счастье этим всем. Спасёт ли оно и поможет, если твой собственный мир рухнул, и ты бродишь в пустоте, надев маски одну поверх другой, чтобы было в чём предстать перед окружающими. Счастливые родители не чувствовали ноющую боль, терзающую душу их дочери. Но и Эмма приложила все усилия, чтобы они не видели ничего. Болезненный, грубый поцелуй капитана хотелось забыть, вычеркнуть, сжечь в собственном равнодушии, но губы помнили губы, а тело помнило руки. Казалось, всего лишь миг, врезавшийся в сознание, но он стал подобен молнии, ударившей в молодое дерево и покалечившей его навсегда. Даже тёплые лучи солнца раздражали Эмму, душе хотелось дождя. Как трудно отличить капли дождя от слёз. И сам капитан напоминал потоки ливня, размывающего реальность.
После всего случившегося шериф разговаривала с Голдом, точнее пыталась поговорить. Его одержимость Белль-Лейси переросла в нечто болезненное. Румпельштильцхен не реагировал на окружающих, аккумулируя зло как истинную ценность своей тёмной души и готовясь к поцелую вечной любви в извращённом варианте. Для себя Эмма уяснила одно: в ближайшее время если Крюк не будет соваться со своей местью, то Тёмный его не тронет. Всё же лучше, чем ничего.
Теперь следовало поговорить с капитаном. Девушка устала от сложившейся ситуации, от старых обид, нужно расставить точки над i. А, может, ей просто нужно доказать ему, что это был случайный порыв, ничего не значащий для них двоих.
Выбирая, каким путём пойти к пристани, Эмма безуспешно пыталась привести мысли в порядок. Между домами и стоянками автомашин, подальше от оживлённых улиц Сторибрука, практически по заросшим тропинкам и пустырям. Не самый простой и короткий путь, но иногда следует преодолеть себя, чтобы сжечь последний мост. Стараясь не попадаться на глаза счастливым гражданам, шериф готовилась к серьёзному разговору с капитаном. Их игры зашли слишком далеко: смыв ощущения с тела под прохладными струями воды, Эмма готовилась смыть ощущения с души под холодным взглядом капитана. А он будет холодным – в этом шериф не сомневалась ни секунды.
Пристань, освещённая солнцем, казалась до боли приветливой. Эмма даже выругалась про себя на глупое светило: нашло время плавить беспощадными лучами жалкий городишко в то время, когда на душе туман с серым дождём. Слово «жалкий» кольнуло как-то особенно болезненно. Когда она успела возненавидеть Сторибрук? Ответ удивил простотой – когда в нём появился Крюк.
«Итак, скоро я дойду до точки, терзая себя… Соберись, Свон, соберись, - быстрыми шагами приближаясь к месту стоянки корабля, девушка пыталась успокоить себя и мысленно отрешиться от сомнений для сложного разговора. - Ты поговоришь с ним, оборвёшь тонкую нить, связывающую… Бред. Нас ещё что-то связывает? Больше нет никаких нас…»
Солнце спряталось за облако, непонятным образом заблудшее на чистый небосвод, и подтолкнуло Эмму к выводу: «Никаких нас никогда и не было».
С этой мыслью Свон уверенно прыгнула в пустоту, через пару секунд оказавшись на палубе знакомого корабля.
Капитан стоял к незваной гостье спиной, устремив взгляд на спокойное море. Против воли Свон отметила стройную фигуру, руку, сжатую в кулак, и некую напряжённость в позе мужчины. Лёгкий ветерок касался волос, но движение казалось неуловимым, шериф скорее почувствовала его, чем увидела. Стойкое ощущение потери проникло в сердце. Но как можно потерять то, чего никогда не имела. Девушка сжала губы, с чего она решила, что разговор будет трудным, нет, он будет невыносимым.
При появлении Эммы Крюк не обернулся, лишь сухо произнёс:
- Зачем ты пришла?
Злость на столь откровенную грубость придала сил:
- Чем обязана такому приёму?
Крюк чертыхнулся про себя: эта дамочка умеет поставить вопрос ребром. Пират обернулся. Губы, сжатые в тонкую линию, красиво очерченная линия скул и равнодушно-пронзительный взгляд. Только капитан мог смотреть так… будто ничего не было, перечёркивая прошлое и лишая будущего. Внезапно Эмма ощутила пустоту внутри себя: не хватало ехидной ухмылки, лукавого взгляда, дразнящих слов, не хватало его, стоящего рядом, но потерянного навсегда…
Свон глубоко вздохнула, с вызовом посмотрев на мужчину в ожидании ответа.
Голос равнодушнее взгляда:
- Я думал, мы всё выяснили, и ты перестанешь приходить сюда… Но, похоже, ошибся.
Свон с трудом подавила волну гнева, так некстати ударившую по остальным чувствам.
- Я пришла расставить точки над i.
- И палочки над t, - добавил Крюк, но в голосе не было и намёка на юмор.
Он решил избавиться от девушки окончательно и бесповоротно, и другого способа в отношении шерифа, кроме как причинить боль, капитан не знал.
Эмма взяла себя в руки, готовясь ответить болью на боль:
- Не люблю недоговорённости. Я долго думала над тем, что между нами было… И пришла к выводу: не было ничего, абсолютно ничего. Просто обстоятельства, просто работа, просто у меня давно не было мужчины… И всё вместе привело к такому, но это ничего не значит.
Крюк с силой сжал челюсти, чтобы не выдать этой чёртовой лицемерке всё, что он о ней думает в слишком грубой форме. Надо же, поступиться принципами и начать болтать о нехватке секса в её жизни. Зачем? Для самозащиты, для показного равнодушия, из желания не признавать очевидного.
В очередной раз капитан убедился в правильности решения, принятого ночью, той страшной ночью, когда он отвернулся от неё. Но почему шериф не может признать правду, сколько можно прятаться за ложью, проще признать и отпустить.
- Говоришь, абсолютно ничего, - отталкивающая улыбка скользнула по губам, - тогда почему я смог вырвать твоё сердце.
Вопрос, на несколько секунд поставивший Свон в тупик.
- Ты можешь вырвать сердце любого, - ответ ни о чём.
«Блестяще! Круче не скажешь», - ругала себя девушка, но ничего лучшего в голову не пришло.
- Но твоё сердце не может вырвать любой.
Ответить «любой», значит, солгать, сказать, что «не любой», значит, признать… И как несколькими словами ему удавалось загонять шерифа в ловушку.
Эмма внутренне напряглась, готовясь к ответу. Крюк ждал.
- Это уже не имеет значения. Между нами ничего не было и нет. Я пришла сказать об этом, чтобы ты понял.
«Да, Свон, сегодня не твой день. Так бездарно проигрывать в словесной дуэли нужно уметь, - думала Эмма, обращаясь к себе в третьем лице и проклиная за растерянность. – И ты ещё всю ночь готовилась к этому разговору».
«Я ушёл, грубо и бесцеремонно оттолкнув её, - от этой мысли горечь коснулась сердца капитана, - но выглядит всё так, будто я продолжаю нарушать её покой, и шериф даёт мне отставку».
Прежняя улыбка заиграла на губах пирата, сердце Эммы дрогнуло, но ничего хорошего это не предвещало.
- Свон, признай правду, прими её и отпусти.
Девушка удивлённо посмотрела на мужчину. Последняя капля…
Внезапно Крюк стал серьёзным. Скрестив руки на груди и не отрывая от Эммы пронзительного взгляда, пират продолжал:
- Ты неравнодушна ко мне.
Шериф попыталась возразить, но капитан довольно грубо погасил попытку:
- Замолчи. Дослушай меня, а потом скажешь всё, что считаешь нужным.
Свон думала, что знает его, но быстро поняла, как жестоко ошибалась. За несколько секунд мужчина изменился. Нет, внешний облик остался прежним. Неуловимо изменилось что-то внутри, на ином уровне, представив взгляду Эммы другого человека: отстранённого, холодного, жестокого и безжалостного. Перед ней стоял капитан пиратского судна, нападающий, грабящий и убивающий. Метаморфоза ударила в солнечное сплетение, мешая дышать. Но незнакомец не обращал внимание на шерифа. Спокойный голос продолжил прерванную речь:
- И я неравнодушен к тебе, Эмма. Но в нас слишком много боли и лжи. У нас разные цели и разные жизни. Наши судьбы параллельны.
«И когда они успели стать таковыми», - пронеслось в голове у мужчины, но он отбросил тревожную мысль, тщательно подбирая слова, способные заставить Свон забыть его.
- Ты даже не представляешь, сколько раз эту палубу отмывали от крови. А на том месте, где ты сейчас стоишь, Румпельштильцхен убил Милу, - Крюк замолчал, давая себе передышку, - я никогда не забуду этого и не откажусь от мести, пока один из нас не убьёт другого. И ты не готова к такому, и никогда не будешь. Тебя ждёт лучшая жизнь с Генри и Нилом или с кем-нибудь ещё.
Эмму разрывали противоречивые чувства: укол ревности при упоминании о мёртвой возлюбленной капитана, ненависть за убийства, гнев за смерть Милы и любовь к человеку, говорившему страшные вещи равнодушным тоном. Свон думала, что так не бывает, так просто не должно быть. Нельзя любить и ненавидеть, нельзя ставить рядом убийства и счастливую жизнь. Но она… Какая жизнь с Нилом или с кем-нибудь ещё…
«Стой, стой, остановись… Ведь я пришла за этим, я пришла к нему, чтобы… Но оказалась не готовой к этому…»
Видя смятение девушки, Крюк нанёс последний удар:
- К тому же, Свон, в отличие от тебя я держу свои обещания.
Вновь удивление на любимом лице, и вновь чувства, измученные холодным разумом и загнанные вглубь сущности.
- Я помню твоё лицо, Эмма, когда поцеловал тебя в Зачарованном лесу. Извини, но я не привык видеть отвращение на лице женщины, которую целую, - он лгал, но так было нужно, - и я держу свои обещания – этого больше никогда не повторится.
Эмме захотелось ударить его, сильно и больно, но вместо этого предательские слёзы покатились по щекам. На лице капитана не дрогнул ни один мускул. Девушка глухо прошептала:
- А я нарушаю свои и совершаю одни и те же ошибки, но этого больше не повторится.
На этот раз всё было кончено для двоих. Шериф спрыгнула с корабля и быстрыми шагами покинула пристань.
Ты выиграл, капитан, но последнее слово осталось за ней. А нужна ли победа, доставшаяся такой ценой. Горький привкус во рту… Мы достойны того, что получаем…
Всё осталось в прошлом, сердце пирата разрывалось на части, но когда это происходит слишком часто, привыкаешь…
Глава 2
Глава 2
Ужин в семье Прекрасных прошёл в неуютном молчании. Конечно, Снежка и Принц общались между собой весьма продуктивно, строя планы новой жизни, но равнодушие собственной дочери даже их неиссякаемый позитив понизило до минусовой температуры.
В итоге, некий хитрый сказочный персонаж, по совместительству мать Эммы решила поговорить со своим взрослым ребёнком начистоту, ожидая в спальне Свон, когда девушка выйдет из душа. А почему хитрый? Потому, что все добрые волшебные герои по умолчанию должны быть изворотливыми, как следствие, уметь получать информацию, которая им не принадлежит, а как иначе бороться с истинным злом, таким ярким, красивым и, на первый взгляд, непобедимым. И в данном случае хитрость не является чем-то постыдным и подлым. Иногда, чтобы помочь родному человеку можно пойти и не на такое. Хотя, благими намерениями…
Эмма отреагировала на присутствие женщины профессионализмом настоящего шерифа, отличающегося особой подозрительностью в городе существ со странностями. Она нахмурила брови и осторожно произнесла:
- Что случилось?
Снежка отвела глаза, пытаясь собраться с мыслями. Как трудно сблизиться с собственным ребёнком, когда мир перевернулся с ног на голову, дочь и мать оказались одного возраста, к тому же, по всем понятиям Свон определённо можно было назвать сложной и скрытной женщиной. Слёзы заблестели в глазах Мэри-Маргарет при мысли о судьбе, столь жестоко отобравшей у неё счастье материнства. Глубокий вдох, чуть надтреснутый голос:
- Я хочу спросить тебя о том же.
Но глядя на выражение лица дочери, быстро осознала промах: «Неужели я никогда не научусь этому».
Эмма мило улыбнулась и выдала дежурное:
- Всё в порядке.
Внутри зародилась обида. «В порядке, как же. Хотя я и бываю зациклена на себе, но не до такой же степени. У тебя вид, будто Земля остановилась и предлагает одной тебе добровольно выйти в иное измерение». Но вместо этого Снежка попробовала начать сначала:
- Как прошёл день?
Свон расслабилась или безумно устала, недооценив героиню напротив:
- Как обычно.
Грусть коснулась светлого лица Мэри-Маргарет.
- Эмма, я хочу быть ближе к тебе. Понимаю, много времени упущено, но помоги мне, пожалуйста.
Может, это были правильные слова, а может, часть измученной души устала от одиночества, но шериф вдруг пересказала события прошедшего дня, и стало легче. Конечно, разговор с Крюком был изменён до неузнаваемости. Но, то ли дрожащие губы блондинки, то ли материнский инстинкт Снежки подсказали, в каком направлении следует двигаться дальше. Пора начать быть откровенной с собственной дочерью.
- Дэвид рассказал мне… о сердце, которое вынул Крюк.
Эмма скорчила недовольную гримасу, сопроводив её словами:
- Мужчины, они хуже сарафанного радио.
Мэри-Маргарет тяжело вздохнула:
- Не говори так об отце. Мы – семья, значит, должны помогать и… доверять друг другу.
Свон молча села на кровать. Поняв, что ответа ждать не имеет смысла, женщина продолжила:
- Ты не должна была позволять Джонсу делать это.
- Знаю, но я позволила, - приговор, показавшийся Снежке странным и безвозвратным. Несколько секунд хватило на то, чтобы осознать происходящее, но времени подготовиться, увы, было недостаточно.
- Эмма, ты же не… Нет, этого не может быть, этого не должно быть…
Мэри-Маргарет замолчала на половине фразы, увидев выражение лица дочери. Взгляд, полный осуждения и боли обжёг ещё и недоверием. Пытаясь оправдаться, женщина увязла ещё сильнее:
- Он же зло, он…
И всё же что-то не так с этими сказочными персонажами. Они разделили мир на добро и зло, и рьяно пытаются существовать в этом самом мире, не видя оттенков серого, а только соблюдая правила и судорожно придумывая для них исключения, если требуется что-то нарушить.
Усталый, но властный голос Эммы проник в сердце Снежки, выжигая на нём жестокие, но справедливые слова.
- А кто из всех нас добро? Скажи мне, кто? Вы убивали, вы обманывали и лгали. Только не смей говорить мне, что ради благих целей. Почти любую цель можно подстроить под себя, особенно в вашем мире, - ударение на слове «вашем» больно резануло что-то внутри.
Смысл предыдущих реплик растворился в мутном тумане обнажающих истину фраз. Разговор закончился банальным:
- Уходи.
Сейчас ей мог помочь только Генри, её Генри, который умудрялся понимать гораздо больше, чем опытные, взрослые люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы. И не важно, что Свон собиралась забрать его у Регины без предупреждения. Злая королева не входила в расчёт рассерженной и обиженной Эммы, а зря.
*************
Регина устала от постоянных метаний, от невозможности признать себя такой, какая она есть. А какая она? На этот вопрос королева давно отчаялась найти ответ: слишком много слоёв боли и ненависти, своих и чужих, плотно скрывали истинную сущность женщины. Но Сторибрук послужил некой паузой, передышкой на долгом пути с единственной целью – отомстить. Регина не заметила, как приоритеты поменялись. Генри… она любила его, пусть извращённой и странной любовью, но иначе она не умела.
И сейчас, держа в изящных пальцах с безупречным маникюром маленький бутылёк с жидкостью алого цвета, женщина металась между желанием поступить правильно и вновь стать прежней. Цвет снадобья идеально совпадал с цветом ногтей на руках. Он играл, переливаясь в искусственном свете несколькими оттенками красного, гипнотизируя и погружая королеву в пучину низменных страстей.
«Пошалю, - решила Регина, добавляя жидкость в стакан Генри и тщательно размешивая получившийся напиток. – Ничего страшного, просто мой мальчик восемь часов будет только моим. Ни Эммы, ни новоиспечённого горе-папашки, никого не будет рядом, даже в мыслях. А я поговорю с ним, пойму, наконец, что значит быть единственной любимой матерью на свете».
При этой мысли злость зажглась в красивых глазах, губы сжались в тонкую линию. Глухой шёпот нарушил тишину комнаты:
- Я ведь не делаю ничего плохого, просто восемь часов, пять из которых сын проспит, а утром явится Свон и заберёт обычного мальчика домой.
Убедив себя таким образом, женщина направилась в гостиную, где Генри увлечённо играл с новой железной дорогой.
Настойчивый звонок отвлёк королеву. Поставив стакан на стол, Регина открыла дверь, неприятно удивившись поздней гостье.
- Я пришла за Генри, - бывали моменты, когда шериф не очень-то блистала воспитанием.
- Почему сейчас? – с трудом сдерживая злость, произнесла королева.
- Семейные обстоятельства, - тень улыбки коснулась лица Эммы.
Почему Свон это делала, она не знала, просто хотелось, чтобы этой женщине тоже стало плохо. Эмма устала от проблем со своим сердцем, своими родителями, своим местом в мире и особенно проблем с собственным сыном, которые, по мнению девушки, успешно создавала Регина. Разбитые мечты делают некоторых из нас жёстче и грубее. Свон не стала исключением.
- Ма, что случилось? – Генри вышел из комнаты, держа в руке пустой стакан и смачно облизывая губы.
- По дороге расскажу, - мягко произнесла Эмма, лихорадочно ища причину, которую сможет выдать сыну. А может, стоит начать говорить правду.
В первую секунду Регина запаниковала, но уже во вторую глаза засветились привычной уверенностью с лёгким оттенком победы. На большее королева не имела права, по крайней мере, сейчас. Не став спорить со биологической матерью, она помогла Генри собраться. Закрыв за ними дверь, женщина облокотилась на неё, на губах заиграла довольная улыбка. Чуть прикрыв глаза, королева начала считать до двадцати.
- Ма, что случилось?
Эмма остановилась, присела на корточки, обняла сына за плечи, коснулась губами щеки, поправила чёлку и тихо сказала:
- Я хотела побыть с тобой. Понимаешь, мне очень тяжело.
- Почему? Что случилось?.. Я уже третий раз спрашиваю тебя об этом.
Эмма пыталась подобрать правильные слова. Что ответить сыну?
«Я испытываю сильные чувства к Джонсу, но нам не суждено быть вместе, никогда. И да, я больше не люблю твоего отца, хотя вижу, как ты смотришь на нас и на что продолжаешь надеяться».
Бред. Каким бы взрослым не считал себя Генри, этого он не поймёт.
- Мама?! – как много в этом слове.
Эмма обняла сына, но внезапно мальчик отстранился, отчуждение и ненависть проникли во взгляд ребёнка, смотря на Свон глазами волшебства, злого, тёмного, победившего.
Генри оттолкнул женщину.
- Всегда так… Почему? Ты отрываешь меня от мамы, а потом молчишь или врёшь.
После этих слов мальчик развернулся и бросился бежать к дому Регины. Не успел он коснуться звонка, как дверь открылась, и королева приняла блудного сына в свои объятья.
Обнимая самое дорогое существо на свете, Регина удовлетворённо отметила: «Я не виновата, обстоятельства так сложились».
*************
Свон ворвалась в лавку мистера Голда, практически выбив дверь, но не учла права на личную жизнь. В свою очередь Румпельштильцхен не учёл время и место. В итоге, Эмма застала весьма пикантную сцену: Лейси взгромоздилась на прилавок и методично скидывала с себя одежду, колдун не переставал целовать свою старую-новую страсть, попутно изучая прелести, скрытые под юбкой.
Свон застыла, не в силах даже извиниться.
Последнее, что она помнила перед погружением во тьму – злобный рык Тёмного и белый, едкий порошок, ниоткуда появившийся перед глазами.
- Куда ты её отправил? – хихикая, спросила Лейси, наконец, освободившись от одежды.
- В пещеру, - быстро ответил мужчина, закрывая рот любимой поцелуем.
Но девушка всё никак не могла угомониться.
- В ту самую, о которой ты мне рассказывал.
- Да, да, да, - раздражённо повторил Голд, крепче прижимая хулиганку к себе. – Забудь о ней.
*************
Джонс проснулся от собственного крика: «Эмма».
Странный сон про Свон, летящую в никуда. Мужчина долго смотрел в окно каюты, пытаясь привести мысли в порядок.
- Хватит… я должен забыть и жить дальше, - грубые слова, сказанные самому себе в ночной тишине.
Иногда они могут быть сильнее любых клятв и обещаний, особенно, если пытаются принести освобождение от боли, пусть и иллюзорное.
Глава 3
Глава 3
Эмма с трудом поднялась на ноги, голова кружилась. Оперевшись обо что-то твёрдое и шероховатое, девушка пыталась отдышаться и успокоить собственное сердце, глухой стук которого отдавался в ушах мощными, гулкими ударами. Постояв около минуты, до шерифа вдруг дошла вся странность этих ударов. Эмма прислушалась, желая убедиться в невозможном, так и есть: её сердце билось с частотой один раз в три секунды. В следующий миг Свон предельно отчётливо ощутила себя в замкнутом пространстве, где время текло иначе.
Страх подкрался незаметно, откуда-то извне, как будто наблюдал за женщиной, ожидая подходящего момента, чтобы накрыть чёрной волной, несущей панику. Шериф глубоко вздохнула, досчитала до пяти, почувствовала боль и резко отдёрнула руку от стены, внимательно рассмотрела ладонь, на которой отпечатался рисунок острых, мелких камней. Паника не отступала, девушке казалось, что одно неверное движение, взгляд, брошенный в сторону, вздох, и она начнёт метаться по каменному мешку, крича и рыдая, разбивая колени и царапая руки в кровь.
Держаться, держаться, держаться… Когда рушится твой мир, главное, не дать ему унести вместе с лавиной, сминающей устоявшуюся реальность, и тебя. Выбраться будет не просто, а жить под вязкой жижей воспоминаний, мешающих дышать, очень болезненно. Это равносильно добровольному захоронению себя заживо. Но Свон слишком сильна, и подобное не в состоянии сломить её волю, по крайней мере, сейчас. Поддерживая в себе соответствующий настрой, Эмма начала успокаиваться, но сердце по-прежнему билось слишком медленно.
«Так, главное, я жива. Остальное - позже».
Глаза постепенно привыкли к полумраку. Шериф нашла в себе силы побороть волну страха с паникой и осмотреться по сторонам. Каменные стены, потолок и пол. Острые, холодные, чуждые чему-либо человеческому, чёрные камни с золотыми и ярко-красными прожилками. От этого места веяло обречённостью и каким-то странным, ледяным спокойствием, возникающим у живого существа, смирившегося с неизбежностью и готового принять её в любой форме и в любое время. Изощрённое издевательство потусторонних сил, не тёмных и не светлых, а просто равнодушных над тёплой душой живого человека.
Откуда-то слева проникал слабый свет. Эмма сделала шаг по направлению к его источнику. Напряжение витало в воздухе, но его природа оставалась для шерифа загадкой. Ещё шаг и ещё… Ничего не произошло, только ощущение сопротивления внутренних сил этого жуткого места каждому движению неприятно резануло по восприятию. Продолжая идти к свету, Свон на секунду потеряла осторожность, обрадовавшись внезапной надежде найти выход. Нога зацепилась за острый выступ, девушка потеряла равновесие, упав на камни, повсюду торчащие небрежными осколками. Боль пронзила ладони, локоть, бедро и колено. Свон села, облокотившись о стену, также покрытую жёсткими клыками камней, посмотрела на руки, в тусклом свете отливающие тёмно-багряным, мысленно выругалась, но вид собственной крови придал сил.
С удвоенной осторожностью Эмма продолжила свой путь. Небольшой поворот впереди, и она увидит источник света. Время замедлилось ещё сильнее, будто желая поиздеваться над человеком и наслаждаясь быстротечностью чужой иллюзии.
Последний шаг… И взору предстала бездна, пугающая глубиной, равнодушным дыханием смерти и дикой динамикой с едва уловимыми оттенками злости. Свон стояла на краю высокой скалы, с ужасом смотря вниз, на гигантские волны, в жутком, изощрённом танце образующие воронку. Страшный рёв, сочетающий в себе вой, монотонный гул и вопли непонятного происхождения, от которого волосы шевелились на затылке, сопровождал буйство стихии, показывающей беспредельную мощь слабому человеку. Картина смерти… в идеальном и, пожалуй, самом простом её исполнении. Мысль о возможном спасении этим путём исчезла, не успев окончательно оформиться в измученном проблемами разуме шерифа. Эмма осторожно сделала шаг назад, пытаясь отдалиться от пропасти.
Итак, она в пещере где-то в скале, возможно, посреди океана, и единственный выход ведёт к смерти… Идеальная ловушка для отчаявшейся души.
Надежды не добавили чьи-то кости с обвисшими обрывками полусгнившей одежды. Череп пялился на Свон пустыми отверстиями глазниц, челюсти с хорошо сохранившимися зубами раскрылись будто для последнего захвата, похоже, несчастная, а, судя по остаткам платья, это была женщина, умерла в муках.
Эмма поёжилась, продолжая исследовать свою тюрьму. Останки ещё двух тел, но более ранние, исходя из вида сохранившихся костей. На стенах кровавые следы от ладоней перемешивались с какими-то надписями на неизвестном шерифу языке. Некоторые казались чёрными, некоторые багряными, но были и ярко алые. Боковым зрением Свон заметила светлую конструкцию в центре пещеры. Подойдя ближе, Эмма закрыла рот рукой, зачем-то сдерживая крик. Тело юной девушки в белом одеянии с кровавой раной на груди и длинными золотистыми волосами, беспорядочно рассыпанными по хрупким плечам. Чарующий контраст смерти. Рукой златовласка продолжала держать острый кусок камня, безобразно торчащий из сердца. Но, несмотря на это, девушка казалась живой. Открытые глаза, чем-то напоминающие жёлтые глаза пантеры, смотрели в потолок. Свон против воли проследила за посмертным взглядом несчастной. Надпись золотыми буквами гласила: «Вечная любовь способна погубить, но только истинная может спасти. Отыщи её в своём сердце и позови…»
*************
В одной из легенд Зачарованного мира говорится о страшном месте под ироничным названием «Пещера любви», где сильные обретают себя, а слабые - смерть.
Несколько сотен лет назад, находясь на пике тёмной силы и магического мастерства, Румпельштильцхен так и не нашёл своего счастья, и ему ничего не оставалось, как завидовать чужому. Тогда он и создал эту пещеру, разделяя влюблённых и с садистским удовольствием наблюдая за их попытками воссоединиться вновь. Кому-то удавалось, а кому-то, увы, нет.
Златовласка и капитан корабля под названием «Голландец» были влюблены и счастливы. Об их любви начали слагать легенды, дошедшие и до Тёмного. Властелин зла не смог устоять.
Главным условием для попадания в пещеру являлось сильное, взаимное чувство двух людей друг к другу. При создании заклятия Румпель даже допустил условие, при котором двое могли и не признать своих чувств, но к Златовласке и капитану это не относилось.
Оказавшись в заточении, девушка не испугалась: она слышала об этом странном месте, быстро расшифровала надпись, к сожалению, не придав особого значения словам «вечная» и «истинная», и позвала своего любимого по имени…
«Вечная» присуща одним, «истинная» - другим… В «вечной» до победы не хватает шага, сделанного в обречённости, тоске и безысходности, в «истинной» этот шаг - решающий. Иногда одна переходит в другую…
Капитан не смог найти её, хотя она звала его каждую ночь, ведь только во сне он мог услышать… Проходили дни, и заколдованное место сделало своё дело – внезапно Златовласка поняла, что её любимый не придёт… Девушка нашла самый острый камень и вонзила его в сердце. Мужчина почувствовал смерть своей невесты, но любовь не умерла. Он ищет её тело до сих пор, став капитаном корабля-призрака - «Летучего голландца». Но он никогда не найдёт ту, которую любил – пещера слишком быстро забывает о мёртвых, только бьющееся сердце одного способно указать дорогу другому…
Радости Румпельштильцхена не было предела: он уничтожил любовь. Он даже оставил тело златовласки вне времени, как яркое напоминание о тлене чувств… Жаль, Тёмный так и не понял, что уничтожил не любовь, а двух любящих людей…
*************
Слишком быстро Эмма потеряла счёт времени, смотря невидящим взглядом на буквы на потолке. С губ периодически срывались имена Генри, Снежки и даже Прекрасного, но вышеназванные персонажи продолжали спокойно спать в своих кроватях - создатель пещеры рассчитывал на другой эффект.
В голове девушки кружились образы, толкая и поглощая друг друга, образы прошлого до Сторибрука и после. Они казались героями театра теней, вовлекая в тёмную, непонятную и жестокую игру. Крюк бросил её… или она его, сейчас это казалось несущественным, Мэри-Маргарет и Дэвид не понимали, Генри сделал свой выбор, Голд отправил сюда. Кому она нужна? Для чего или для кого живёт?
Пещера усыпляла, мешая сосредоточиться на главном, понять и признать. Эмма лежала с закрытыми глазами, постепенно растворяясь в окружающем пространстве. Уныние овладело Свон, усердно таща за собой родственников: тоску, отчаяние и обречённость. Но нечто важное упорно цеплялось за край сознания, желая достучаться до хозяйки. Тихий голос настойчиво шептал: «Истина и вечность, вечность и истина… они в чём-то схожи, но их отличия равноценны жизни и смерти». Этот назойливый внутренний шёпот мешал полностью погрузиться в состояние покоя. Эмма тряхнула головой, пытаясь избавиться от голоса, но он зазвучал отчётливей. Резким движением Свон из лежачего положения перешла в стоячее, затем с силой упала на колени, позволив острым камням, впившимся в кожу, вытеснить остатки наваждения. Понимание ударило по чувствам, поражая болью и откровением, слёзы покатились из глаз. Задрав голову и взглянув на ставшую размытой надпись, Эмма с силой закричала в пустоту пещеры:
- Джонс…
Глава 4
Глава 4
Крюк проснулся от крика, её крика… мучительного и отчаянного, вихрем боли ворвавшегося в без того истерзанное сердце. Пытаясь прогнать остатки сна, капитан тряхнул головой, привычным жестом потянулся за виски, поднёс флягу к губам и застыл, внезапно осознав происшедшее. Несчастный сосуд полетел в стену каюты, Киллиан обхватил голову руками, нецензурно выругался, перемешав брань со словами: «Свон, как тебя угораздило».
Сопротивление бесполезно, чувства накрыли жгучей волной из любви, боли и злости. Он вспомнил легенду, вспомнил десятки несчастных, ищущих и ждущих. Джонсу хотелось и смеяться, и плакать. Эмма любила его, любила сильно и безудержно, иначе она бы не попала в пещеру, и он любил её также, иначе не смог бы услышать, но то, что ждало их в будущем, оставляло желать лучшего.
Быстро одевшись, пират покинул корабль. Чтобы начать искать женщину, которая умудрилась доставить ему кучу проблем, находясь в другом измерении, требовалось кое-что проверить и получить ответы на некоторые вопросы.
*************
Итак, дом Снежки и Прекрасного. Киллиан настойчиво стучал в дверь, пока не услышал звук приближающихся шагов. Дверь открыла заспанная Мэри-Маргарет, но при взгляде на пирата сон как рукой сняло. Через пару секунд за спиной женщины появился Дэвид.
Не дожидаясь приглашения, капитан вошёл в дом.
- Какого чёрта! - пытался возразить Прекрасный.
Киллиан смерил мужчину тяжёлым взглядом и, собрав волю в кулак, чтобы не накричать на непутёвых родителей произнёс:
- Где ваша дочь?
Дэвид, вскинув подбородок, раздражённо выдал:
- Тебя это не касается.
Но Снежка оказалась более проницательной. Почувствовав неладное, женщина коснулась своей рукой руки мужа, призывая его успокоиться, и хрипло прошептала:
- Что случилось? Она должна быть у себя.
- Могу с уверенностью сказать, что её там нет. Даже потому, что Эмма давно бы нарисовалась в гостиной, пытаясь взять командование на себя.
Принц бросился в спальню Свон и вернулся через несколько секунд с растерянным выражением лица.
- Может, она на работе?
- Я там был, никого.
Снежка заговорила глухим голосом, полным тревоги:
- Крюк, скажи, что ты знаешь?
Капитан враждебно посмотрел на парочку:
- Сначала вы скажите, чем довели свою дочь до отчаяния?
Женщина опустила глаза, Дэвид злобно прошипел:
- Ты не имеешь права так с нами разговаривать. Отвечай, что ты знаешь об Эмме.
Принц подскочил к капитану, схватив его за воротник плаща. Крюк холодно посмотрел на разъярённого родителя и тихо произнёс, чеканя каждое слово:
- Она в пещере.
- В какой пещере? – не унимался Дэвид.
Улыбка-оскал искривила губы Джонса.
- В той самой, где сейчас Златовласка и десятки других жертв.
- Ты уверен?
Крюк с болью посмотрел на мужчину.
- Да. И вы знаете, в каком отчаянии должен находиться человек, чтобы оказаться там.
Прекрасный поник, он медленно отпустил капитана, казалось, из Принца выпустили весь воздух. Отвернувшись, Дэвид уставился в стену.
Внезапно открывшаяся правда ударила по двум сказочным персонажам, привыкшим считаться только со своей историей любви, как и историей жизни в целом. Они стояли посреди комнаты, парализованные страхом и горьким послевкусием совершённой ошибки.
Слова прозвучали отрывисто и напряжённо:
- Ты уверен… ты слышал её… - предложение не было вопросом.
Но почему очередное «да» далось Джонсу с таким трудом.
Слёзы покатились из глаз Мэри-Маргарет.
- Это я во всём виновата. Я сказала ей, что она не должна…
Двое мужчин с тревогой смотрели на женщину.
- Что ты ей сказала? – подтолкнул жену Дэвид.
Снежка посмотрела в глаза пирату, в них читались вина, отчаяние и боль:
- Любить тебя… - слова повисли в воздухе нелепым приговором.
Киллиан ехидно ухмыльнулся:
- Я не удивлён… Но вражду нужно оставить на потом, а сейчас сосредоточиться на пути, который проделала Эмма, прежде чем попала в пещеру. Не думаю, что она переместилась прямо из своей спальни.
- Возможно, она пошла к Генри, сегодня он ночует у Регины.
Крюк покинул дом Прекрасных, не сказав больше ни слова.
*************
Разборки с Региной ни к чему не привели, кроме того, что Генри проснулся, спустился вниз и сейчас с непониманием смотрел на маму и пирата, кричащих друг на друга. Вскоре к ним присоединились Снежка и Принц. Допрос продолжился, но королева стойко выдерживала нападки троицы, в тайне радуясь нынешнему местоположению Свон.
Когда взрослые отчаялись узнать хоть что-то, в разговор вмешался Генри.
- Это я во всём виноват.
Четыре пары глаз удивлённо уставились на мальчика, но только в одной наравне с удивлением читался страх: он не должен был помнить.
- Мы ушли вместе, а потом на меня что-то нашло, и я убежал от неё, сказав… - Генри запнулся, но, набравшись смелости, продолжил, - много плохих слов.
Ребёнок шмыгнул носом, сердце Регины не выдержало, королева выложила правду. Порой любовь творит чудеса.
Вдоволь наругавшись и выяснив отношения, вся компания отправилась к непосредственному создателю пещеры.
*************
Пьяная бывшая Белль громко храпела в кровати Тёмного. Голд тихо встал, боясь разбудить «любимую», оделся и вышел из спальни. Оказавшись в окружении дорогих сердцу вещей в лавке, мужчина попытался унять боль в измученной душе. Его любовь здесь, волшебство произошло, но почему жизнь не изменилась. Он выпустил того, кто в течение долгих лет рвался наружу, но это не принесло ни облегчения, ни радости.
Румпель устало опустился на стул, обвёл взглядом знакомые полки, колокольчик у двери, старые часы. Белль должна была украсить это место своим присутствием, так почему Голда не покидала мысль, будто она всё только испортила.
Он дошёл до того, что отправил мать своего внука в пещеру, откуда не было лёгкого пути назад, да и трудный могли найти единицы. Ради чего?
Поток грустных мыслей прервал звук того же колокольчика. Крюку, Снежке, Дэвиду, Регине и Генри не пришлось объяснять причину ночного визита.
Румпельштильцхен начал без вступления:
- Я не могу её вернуть, как бы ни старался. Только один человек способен на это…
Внезапно Голд замолчал, смерив капитана пронзительно-грозным взглядом. Вновь кольнуло в груди. Он подозревал, но надеялся на месте Джонса увидеть собственного сына. Жаль, сердцу не прикажешь.
В следующий миг хаос воцарился в помещении. Дэвид порывался отправиться за дочерью, не думая о том, каким образом его это вообще касается. Снежка ныла: какая она плохая мать. Регина кричала о своей невиновности, Генри ревел, и при этом каждый делал перерыв, чтобы периодически обвинять Румпельштильцхена.
И только капитан молча смотрел на спектакль, пытаясь до конца осознать произошедшее.
- Хватит, - крик призвал тишину. Джонс внезапно устал… от них…
- Как мне найти её? - в голосе Киллиана не было злости, не было осуждения, на долю секунды окружающим показалось, что в нём не было вообще ничего. Машина, автомат, робот.
- Нужно выйти в море, прислушаться к своему сердцу, найдя путь, а затем сделать последний шаг.
Чувство обречённости сковало тело, сделав его ватным. Пират отпустил эту женщину, оторвал вместе с частью себя и не сказал главного… Самая страшная ошибка, когда-либо совершаемая любящими друг друга людьми. Она может умереть, так и не узнав…
Не сказав больше ни слова, Киллиан покинул лавку Голда, оставив остальных распутывать «змеиный клубок».
*************
Звёзды манили ярким сиянием, луна прочертила жёлтую дорожку на поверхности воды, а чайки облюбовали мачту корабля, мирно плывущего в неизвестность.
Джонс тщетно искал знаки, всматриваясь в горизонт. Спокойно, обычно, просто. Те слова, которые никоим образом не подходили неугомонной, вездесущей и упрямой Свон.
Положив руки на штурвал, пират закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
«Эмма, Эмма, Эмма… Где же ты, отзовись?»
Но ничего не происходило. Казалось, время замерло, издеваясь над капитаном, терзающим себя бесплодными попытками найти возлюбленную.
Секунды превращались в минуты, минуты в часы… Джонс перепробовал всё, безрезультатно. Страх смешался с отчаянием. Пират в сердцах воскликнул:
- Свон, где тебя черти носят?!
В следующий миг сильный порыв ветра чуть не сбил мужчину с ног. Взглянув на море, Крюк замер, не в состоянии поверить в увиденное. По правую сторону от корабля по-прежнему царили тишина и покой, а вот по левую море сошло с ума: будто не вовремя потревоженный, разозлившийся исполин, оно рычало, взрывалось волнами, швыряя их в сторону Джонса.
«Мне туда, - с тоской решил Крюк, - ведь тишина и покой не для Свон. Что ж, Эмма, как только я тебя найду, лично оторву голову. Судя по последним событиям, ты ею не особо и пользуешься».
Глава 5
Глава 5
В очередной раз Киллиан поблагодарил свой корабль за силу, с которой последний продолжал справляться с беснующимся морем. На три часа, проведённые в аду, ничего не видя, постоянно сплевывая морскую воду и прокладывая курс шестым чувством, по велению сердца, как и говорил Тёмный, Джонс стал единым целым со своим другом. Никогда ранее единение не было настолько мощным. Две души - человеческая и волшебная, просто преданная человеку, - превратились в нечто дикое и не менее безумное, чем бушующие вокруг волны. И это был единственный способ справиться со стихией.
В страшные часы, лицом к лицу с бездной, промокший насквозь, теряющий силы, на грани отчаяния, Крюк продолжал держаться. Любовь и ненависть, ярость и надежда, сплетаясь воедино, образовывали в душе пирата тьму, сквозь которую периодически прорывались яркие лучи света, нечеловеческой болью разрывающие существо.
Монотонный гул, сопровождающий капитана во время всего пути, внезапно стих, оглушив тишиной. Но волны продолжали с необузданной силой биться о борт корабля, заслоняя собой небосвод. На несколько секунд Киллиану показалось, будто стихия выключила звук, но забыла сменить картинку. Затем стон, напоминающий крик боли тысяч умирающих, чьи рты были закрыты кляпами, разнёсся под небесами, заставляя кровь застыть в жилах капитана. Энергия, природа которой оставалась мужчине непонятной, наполнила воздух. Она как будто вырывалась из беснующихся волн, постепенно отделяясь от них и становясь самостоятельной силой, способной повергнуть корабль в ад. Напряжение сдавило затылок, заставляя Джонса обернуться. Медленно, стараясь не потерять равновесия, пират посмотрел назад, и ад предстал перед глазами.
Гигантская воронка, собравшая множество умерших душ, продолжала перемалывать бездыханные тела несчастных, окрашивая воду во все оттенки красного. Она бурлила, вздымая тонны кровавой пены. И Эмма была где-то там. Чудовищные тиски зверского зрелища сжали сердце капитана, мешая дышать. Мужчина рухнул на колени. Силы стремительно покидали Киллиана, вода заливала лицо, попадая в нос и рот. И среди царившего безумия глухой шёпот прорывался в сознание, уговаривая повернуть назад... шёпот Тёмного, не позволяющий сделать последний шаг.
Лицо Милы заслонило собой окружающий ад, маня в любовь, сильную, страстную, но уже прошедшую. Мерзкая, чёрная магия сбрасывала в память Джонса её черты, пытаясь отвлечь от реальности. Мир разделился на части: Мила, несущая тишину и покой,.. вечный покой, и преисподняя, грозящая долгой, мучительной смертью.
Предательская пелена лёгкого выбора вплелась в разум. «Должен быть другой путь», - стоило этой мысли посетить голову, как образ Эммы, так старательно удерживаемый памятью, стал меркнуть.
- Нет, - собственный крик слился с сотнями стонов, растворившись в них безвозвратно.
«Капитан «Голландца» не нашёл свою любовь, став призраком. Но я должен…» - внезапный прорыв сознания вцепился в воображаемую глотку навязчивого голоса, но тело не слушалось.
Крюк понимал, что теряет её, теряет здесь и сейчас, в сердце безумия и чужой боли, которая грозилась перерасти в свою собственную. Шаг, решающий шаг…
«Я иду… Эмма».
Собрав последние силы и борясь с ужасом, леденящим душу, Киллиан резко дёрнул штурвал, направив корабль в адскую воронку. Палуба стала красной, рёв усилился, и пирата поглотила тьма.
*************
Лёгкий ветерок нежно касался лица, тёплые лучи солнца согревали тело. Джонс открыл глаза, зажмурившись от яркого света. С трудом поднявшись, Крюк поразился безоблачному небу, чайкам, беззаботно разгуливающим по палубе и мирному шуму волн, спокойно бьющихся о скалы. Пират обернулся на знакомый звук. Корабль мирно покачивался на волнах у самого входа в пещеру, который напоминал пасть оскалившегося саблезубого тигра. Мужчина пытался разглядеть, что внутри, но плотная, вязкая тьма, клубящаяся у входа, закрывала обзор чёрной, ожившей стеной.
Прыжок веры… второй.
В подобных ситуациях раздумывать опасно, Крюк ловким движением нырнул во мрак. Приземлившись на острые камни, пират чертыхнулся, осмотрелся по сторонам.
Мерзкое место, хотя чего ещё можно ожидать от Тёмного. Обойдя выступ, натренированный взгляд бывалого воина выцепил большое количество трупов различных стадий разложения, тело красивой женщины в центре с чем-то в груди, отдалённо напоминающем кинжал.
- Эмма, - капитан не узнал своего тихого голоса, наполненного страхом, с пробивающимися нотками отчаяния.
Казалось, тишина смеялась над глупыми людьми, пытающимися противостоять магии.
- Свон, ты здесь? – почти крик, полный отчаяния.
В тёмном углу пещеры Киллиан уловил слабое движение. Наконец, мужчина увидел хрупкую фигуру, болезненно сжавшуюся в позе зародыша.
В несколько шагов Джонс преодолел разделяющее их расстояние, склонился над девушкой, осторожно приподняв её за плечи.
- Эмма, - шёпот с необъяснимым чувством вины.
Никакой реакции. Капитан повернул любимую к себе, внимательно всмотревшись в лицо, - бледная тень когда-то живой, деятельной и неунывающей Свон. Спутанные волосы, впалые щёки, губы затронул страшный оттенок синевы, блуждающий взгляд, тщетно пытающийся сосредоточиться на чём-то, поражал безысходностью. Проклиная Тёмного, Крюк с силой прижал девушку к себе, в порыве необузданной нежности шепча слова утешения.
Недавно он злился на неё, злился на себя, даже хотел устроить шерифу взбучку, а сейчас мечтал лишь об одном - вернуть её…
Время остановилось, но тишина перестала казаться ироничной, её взрывали страстные слова: «Эмма,.. родная,.. вернись ко мне… я люблю тебя».
Мужчина не замечал, что из его глаз текут слёзы, горячие и солёные, попадая на лицо и волосы женщины. Первый всхлип Свон раздался спустя полчаса, затем последовал второй, затем ещё и ещё. Несколько секунд, и тело Эммы задрожало от рыданий, неконтролируемым потоком вырвавшихся наружу. В ту минуту слёзы Киллиана высохли, тень облегчения коснулась лица, самое трудное позади. Шериф возвращалась, медленно и болезненно, отчаянно рыдая и цепляясь холодными руками за плащ пирата.
Джонс прижимал к себе «дорогую пропажу», успокаивая прикосновениями и нежно целуя волосы.
Вскоре Свон затихла, осторожно отодвинулась от капитана, посмотрев тревожным взглядом, коснулась рукой его щеки и дрожащим голосом прошептала:
- Как ты меня нашёл?
Что-то, скрывающееся в самом тёмном уголке истерзанного сердца, помешало сказать правду, по крайней мере, сейчас. Киллиан улыбнулся.
- Долгая история. Поговорим по пути домой.
После этих слов лицо Эммы изменилось, воспоминания последних часов, проведённых в Сторибруке, накрыли плотным саваном из боли и отчаяния, отодвинув остальные эмоции на второй план.
- Я плохая мать.
Джонс не успел возразить. Казалось, слова жгли горло, Свон быстро выплёвывала их дрожащим, истеричным голосом:
- От меня никакого толку, я никому не нужна. Любое дело, в которое я вмешиваюсь, оборачивается провалом. Я…
Времени на размышления не осталось. Похоже, Эмма слишком много времени провела в пещере, и жуткое место, пропитавшее девушку своей энергетикой, не желало отпускать жертву. Джонс довольно грубо схватил Свон за плечи и с силой встряхнул.
- Эмма, ты ни в чём не виновата.
Теперь говорить быстро пришлось ему.
- Регина напоила Генри каким-то зельем, и на несколько часов твой сын находился в своеобразной отключке.
В глазах шерифа вспыхнул недобрый огонь, злость охватило существо.
- Как только я вернусь, я…
Крюк попытался сгладить ситуацию:
- Сейчас всё в порядке. Мы вернемся домой, и ты во всём разберешься.
- Меня закинул сюда Голд, – помолчав немного, Свон подвела итог, - ничего, он тоже своё получит. Главное, быстрее вернуться.
Эмма с опаской осмотрелась, как будто видела заколдованное место впервые. Затем обратилась к капитану:
- Как мы выберемся отсюда?
Крюк иронично улыбнулся.
- На моем корабле.
- Но… - не договорив, девушка нырнула за выступ, замерев от неожиданности.
Воронка исчезла, знакомый корабль дружелюбно покачивался на волнах, приглашая в путешествие.
- Добро пожаловать, - с улыбкой произнёс пират, затем весело добавил, - придётся подпрыгнуть, но, уверен, мы справимся.
Спустя секунду Эмма оказалась на палубе, довольно грубо отказавшись от помощи капитана. Хорошо, что в этот момент она стояла к Джонсу спиной и не видела его лица.
- Когда мы будем дома?
- Через два дня.
Свон обернулась, недовольная гримаса исказила лицо:
- А раньше нельзя, мне нужно быстрее разобраться с проблемами и увидеть Генри.
Что-то натянулось внутри болезненной струной, что-то проснувшееся там, в тёмной пещере, в миг, когда он шептал слова любви,.. и внезапно оборвалось, острыми краями карябая душу.
«Она никогда не узнает правду… от меня».
Продолжение следует...
Автор: Yuliya
Фандом: Однажды в сказке
Персонажи: Эмма Свон/Капитан Крюк, Регина, Снежка, Прекрасный
Автор обложки: Cudzinec
Статус фика: в процессе
От автора: Эта история является продолжением истории Потери Они отреклись, любя, отреклись друг от друга… И только судьба, объединившись с любовью, способны изменить реальность.
Disclaimer: Все права на персонажей принадлежат их законным владельцам, никакой материальной выгоды от создания и распространения данного материала я не получаю
Размещение: не копировать на другие ресурсы без моего согласия
Заложники любви
Заложники любви
Глава 1
Глава 1
Яркое солнце баловало Сторибрук впервые за долгое время. Странный городок, непонятным образом влияющий на эмоции. Казалось, его жители окрасились в цвет погоды.
Гномы во главе с Антоном безвылазно торчали на бобовом поле, горя желанием вырастить чудо Зачарованного мира и вернуться домой. Бабушка затеяла ремонт фасада кафе, гоняя Шапку по строительным магазинам в поисках, как она выражалась, «позитивных» материалов, способных привлечь окружающих и подарить им радость. Конечно, дикого восторга по этому поводу Руби не испытывала, но даже её милое ворчание воспринималось положительно. Снежка с Дэвидом строили планы по возвращению домой. В глазах принца загорался особенный огонёк, когда он расписывал их будущую жизнь. И не важно, что в Зачарованном мире царили разруха, хаос, жуткие твари летали, ползали, ходили и плавали, нападая на людей. Но это был их дом. Дом, куда звало сердце, дом, где они выросли и встретили друг друга. Даже больше, это был их мир. И они обязаны спасти его. Снежку всё более привлекала идея возвращения в родные края. Но никто не задумывался, что почувствует их дочь, вырванная из своего мира.
Когда мы счастливы, нами движет желание поделиться этим счастьем со всеми, но так ли нужно чужое счастье этим всем. Спасёт ли оно и поможет, если твой собственный мир рухнул, и ты бродишь в пустоте, надев маски одну поверх другой, чтобы было в чём предстать перед окружающими. Счастливые родители не чувствовали ноющую боль, терзающую душу их дочери. Но и Эмма приложила все усилия, чтобы они не видели ничего. Болезненный, грубый поцелуй капитана хотелось забыть, вычеркнуть, сжечь в собственном равнодушии, но губы помнили губы, а тело помнило руки. Казалось, всего лишь миг, врезавшийся в сознание, но он стал подобен молнии, ударившей в молодое дерево и покалечившей его навсегда. Даже тёплые лучи солнца раздражали Эмму, душе хотелось дождя. Как трудно отличить капли дождя от слёз. И сам капитан напоминал потоки ливня, размывающего реальность.
После всего случившегося шериф разговаривала с Голдом, точнее пыталась поговорить. Его одержимость Белль-Лейси переросла в нечто болезненное. Румпельштильцхен не реагировал на окружающих, аккумулируя зло как истинную ценность своей тёмной души и готовясь к поцелую вечной любви в извращённом варианте. Для себя Эмма уяснила одно: в ближайшее время если Крюк не будет соваться со своей местью, то Тёмный его не тронет. Всё же лучше, чем ничего.
Теперь следовало поговорить с капитаном. Девушка устала от сложившейся ситуации, от старых обид, нужно расставить точки над i. А, может, ей просто нужно доказать ему, что это был случайный порыв, ничего не значащий для них двоих.
Выбирая, каким путём пойти к пристани, Эмма безуспешно пыталась привести мысли в порядок. Между домами и стоянками автомашин, подальше от оживлённых улиц Сторибрука, практически по заросшим тропинкам и пустырям. Не самый простой и короткий путь, но иногда следует преодолеть себя, чтобы сжечь последний мост. Стараясь не попадаться на глаза счастливым гражданам, шериф готовилась к серьёзному разговору с капитаном. Их игры зашли слишком далеко: смыв ощущения с тела под прохладными струями воды, Эмма готовилась смыть ощущения с души под холодным взглядом капитана. А он будет холодным – в этом шериф не сомневалась ни секунды.
Пристань, освещённая солнцем, казалась до боли приветливой. Эмма даже выругалась про себя на глупое светило: нашло время плавить беспощадными лучами жалкий городишко в то время, когда на душе туман с серым дождём. Слово «жалкий» кольнуло как-то особенно болезненно. Когда она успела возненавидеть Сторибрук? Ответ удивил простотой – когда в нём появился Крюк.
«Итак, скоро я дойду до точки, терзая себя… Соберись, Свон, соберись, - быстрыми шагами приближаясь к месту стоянки корабля, девушка пыталась успокоить себя и мысленно отрешиться от сомнений для сложного разговора. - Ты поговоришь с ним, оборвёшь тонкую нить, связывающую… Бред. Нас ещё что-то связывает? Больше нет никаких нас…»
Солнце спряталось за облако, непонятным образом заблудшее на чистый небосвод, и подтолкнуло Эмму к выводу: «Никаких нас никогда и не было».
С этой мыслью Свон уверенно прыгнула в пустоту, через пару секунд оказавшись на палубе знакомого корабля.
Капитан стоял к незваной гостье спиной, устремив взгляд на спокойное море. Против воли Свон отметила стройную фигуру, руку, сжатую в кулак, и некую напряжённость в позе мужчины. Лёгкий ветерок касался волос, но движение казалось неуловимым, шериф скорее почувствовала его, чем увидела. Стойкое ощущение потери проникло в сердце. Но как можно потерять то, чего никогда не имела. Девушка сжала губы, с чего она решила, что разговор будет трудным, нет, он будет невыносимым.
При появлении Эммы Крюк не обернулся, лишь сухо произнёс:
- Зачем ты пришла?
Злость на столь откровенную грубость придала сил:
- Чем обязана такому приёму?
Крюк чертыхнулся про себя: эта дамочка умеет поставить вопрос ребром. Пират обернулся. Губы, сжатые в тонкую линию, красиво очерченная линия скул и равнодушно-пронзительный взгляд. Только капитан мог смотреть так… будто ничего не было, перечёркивая прошлое и лишая будущего. Внезапно Эмма ощутила пустоту внутри себя: не хватало ехидной ухмылки, лукавого взгляда, дразнящих слов, не хватало его, стоящего рядом, но потерянного навсегда…
Свон глубоко вздохнула, с вызовом посмотрев на мужчину в ожидании ответа.
Голос равнодушнее взгляда:
- Я думал, мы всё выяснили, и ты перестанешь приходить сюда… Но, похоже, ошибся.
Свон с трудом подавила волну гнева, так некстати ударившую по остальным чувствам.
- Я пришла расставить точки над i.
- И палочки над t, - добавил Крюк, но в голосе не было и намёка на юмор.
Он решил избавиться от девушки окончательно и бесповоротно, и другого способа в отношении шерифа, кроме как причинить боль, капитан не знал.
Эмма взяла себя в руки, готовясь ответить болью на боль:
- Не люблю недоговорённости. Я долго думала над тем, что между нами было… И пришла к выводу: не было ничего, абсолютно ничего. Просто обстоятельства, просто работа, просто у меня давно не было мужчины… И всё вместе привело к такому, но это ничего не значит.
Крюк с силой сжал челюсти, чтобы не выдать этой чёртовой лицемерке всё, что он о ней думает в слишком грубой форме. Надо же, поступиться принципами и начать болтать о нехватке секса в её жизни. Зачем? Для самозащиты, для показного равнодушия, из желания не признавать очевидного.
В очередной раз капитан убедился в правильности решения, принятого ночью, той страшной ночью, когда он отвернулся от неё. Но почему шериф не может признать правду, сколько можно прятаться за ложью, проще признать и отпустить.
- Говоришь, абсолютно ничего, - отталкивающая улыбка скользнула по губам, - тогда почему я смог вырвать твоё сердце.
Вопрос, на несколько секунд поставивший Свон в тупик.
- Ты можешь вырвать сердце любого, - ответ ни о чём.
«Блестяще! Круче не скажешь», - ругала себя девушка, но ничего лучшего в голову не пришло.
- Но твоё сердце не может вырвать любой.
Ответить «любой», значит, солгать, сказать, что «не любой», значит, признать… И как несколькими словами ему удавалось загонять шерифа в ловушку.
Эмма внутренне напряглась, готовясь к ответу. Крюк ждал.
- Это уже не имеет значения. Между нами ничего не было и нет. Я пришла сказать об этом, чтобы ты понял.
«Да, Свон, сегодня не твой день. Так бездарно проигрывать в словесной дуэли нужно уметь, - думала Эмма, обращаясь к себе в третьем лице и проклиная за растерянность. – И ты ещё всю ночь готовилась к этому разговору».
«Я ушёл, грубо и бесцеремонно оттолкнув её, - от этой мысли горечь коснулась сердца капитана, - но выглядит всё так, будто я продолжаю нарушать её покой, и шериф даёт мне отставку».
Прежняя улыбка заиграла на губах пирата, сердце Эммы дрогнуло, но ничего хорошего это не предвещало.
- Свон, признай правду, прими её и отпусти.
Девушка удивлённо посмотрела на мужчину. Последняя капля…
Внезапно Крюк стал серьёзным. Скрестив руки на груди и не отрывая от Эммы пронзительного взгляда, пират продолжал:
- Ты неравнодушна ко мне.
Шериф попыталась возразить, но капитан довольно грубо погасил попытку:
- Замолчи. Дослушай меня, а потом скажешь всё, что считаешь нужным.
Свон думала, что знает его, но быстро поняла, как жестоко ошибалась. За несколько секунд мужчина изменился. Нет, внешний облик остался прежним. Неуловимо изменилось что-то внутри, на ином уровне, представив взгляду Эммы другого человека: отстранённого, холодного, жестокого и безжалостного. Перед ней стоял капитан пиратского судна, нападающий, грабящий и убивающий. Метаморфоза ударила в солнечное сплетение, мешая дышать. Но незнакомец не обращал внимание на шерифа. Спокойный голос продолжил прерванную речь:
- И я неравнодушен к тебе, Эмма. Но в нас слишком много боли и лжи. У нас разные цели и разные жизни. Наши судьбы параллельны.
«И когда они успели стать таковыми», - пронеслось в голове у мужчины, но он отбросил тревожную мысль, тщательно подбирая слова, способные заставить Свон забыть его.
- Ты даже не представляешь, сколько раз эту палубу отмывали от крови. А на том месте, где ты сейчас стоишь, Румпельштильцхен убил Милу, - Крюк замолчал, давая себе передышку, - я никогда не забуду этого и не откажусь от мести, пока один из нас не убьёт другого. И ты не готова к такому, и никогда не будешь. Тебя ждёт лучшая жизнь с Генри и Нилом или с кем-нибудь ещё.
Эмму разрывали противоречивые чувства: укол ревности при упоминании о мёртвой возлюбленной капитана, ненависть за убийства, гнев за смерть Милы и любовь к человеку, говорившему страшные вещи равнодушным тоном. Свон думала, что так не бывает, так просто не должно быть. Нельзя любить и ненавидеть, нельзя ставить рядом убийства и счастливую жизнь. Но она… Какая жизнь с Нилом или с кем-нибудь ещё…
«Стой, стой, остановись… Ведь я пришла за этим, я пришла к нему, чтобы… Но оказалась не готовой к этому…»
Видя смятение девушки, Крюк нанёс последний удар:
- К тому же, Свон, в отличие от тебя я держу свои обещания.
Вновь удивление на любимом лице, и вновь чувства, измученные холодным разумом и загнанные вглубь сущности.
- Я помню твоё лицо, Эмма, когда поцеловал тебя в Зачарованном лесу. Извини, но я не привык видеть отвращение на лице женщины, которую целую, - он лгал, но так было нужно, - и я держу свои обещания – этого больше никогда не повторится.
Эмме захотелось ударить его, сильно и больно, но вместо этого предательские слёзы покатились по щекам. На лице капитана не дрогнул ни один мускул. Девушка глухо прошептала:
- А я нарушаю свои и совершаю одни и те же ошибки, но этого больше не повторится.
На этот раз всё было кончено для двоих. Шериф спрыгнула с корабля и быстрыми шагами покинула пристань.
Ты выиграл, капитан, но последнее слово осталось за ней. А нужна ли победа, доставшаяся такой ценой. Горький привкус во рту… Мы достойны того, что получаем…
Всё осталось в прошлом, сердце пирата разрывалось на части, но когда это происходит слишком часто, привыкаешь…
Глава 2
Глава 2
Ужин в семье Прекрасных прошёл в неуютном молчании. Конечно, Снежка и Принц общались между собой весьма продуктивно, строя планы новой жизни, но равнодушие собственной дочери даже их неиссякаемый позитив понизило до минусовой температуры.
В итоге, некий хитрый сказочный персонаж, по совместительству мать Эммы решила поговорить со своим взрослым ребёнком начистоту, ожидая в спальне Свон, когда девушка выйдет из душа. А почему хитрый? Потому, что все добрые волшебные герои по умолчанию должны быть изворотливыми, как следствие, уметь получать информацию, которая им не принадлежит, а как иначе бороться с истинным злом, таким ярким, красивым и, на первый взгляд, непобедимым. И в данном случае хитрость не является чем-то постыдным и подлым. Иногда, чтобы помочь родному человеку можно пойти и не на такое. Хотя, благими намерениями…
Эмма отреагировала на присутствие женщины профессионализмом настоящего шерифа, отличающегося особой подозрительностью в городе существ со странностями. Она нахмурила брови и осторожно произнесла:
- Что случилось?
Снежка отвела глаза, пытаясь собраться с мыслями. Как трудно сблизиться с собственным ребёнком, когда мир перевернулся с ног на голову, дочь и мать оказались одного возраста, к тому же, по всем понятиям Свон определённо можно было назвать сложной и скрытной женщиной. Слёзы заблестели в глазах Мэри-Маргарет при мысли о судьбе, столь жестоко отобравшей у неё счастье материнства. Глубокий вдох, чуть надтреснутый голос:
- Я хочу спросить тебя о том же.
Но глядя на выражение лица дочери, быстро осознала промах: «Неужели я никогда не научусь этому».
Эмма мило улыбнулась и выдала дежурное:
- Всё в порядке.
Внутри зародилась обида. «В порядке, как же. Хотя я и бываю зациклена на себе, но не до такой же степени. У тебя вид, будто Земля остановилась и предлагает одной тебе добровольно выйти в иное измерение». Но вместо этого Снежка попробовала начать сначала:
- Как прошёл день?
Свон расслабилась или безумно устала, недооценив героиню напротив:
- Как обычно.
Грусть коснулась светлого лица Мэри-Маргарет.
- Эмма, я хочу быть ближе к тебе. Понимаю, много времени упущено, но помоги мне, пожалуйста.
Может, это были правильные слова, а может, часть измученной души устала от одиночества, но шериф вдруг пересказала события прошедшего дня, и стало легче. Конечно, разговор с Крюком был изменён до неузнаваемости. Но, то ли дрожащие губы блондинки, то ли материнский инстинкт Снежки подсказали, в каком направлении следует двигаться дальше. Пора начать быть откровенной с собственной дочерью.
- Дэвид рассказал мне… о сердце, которое вынул Крюк.
Эмма скорчила недовольную гримасу, сопроводив её словами:
- Мужчины, они хуже сарафанного радио.
Мэри-Маргарет тяжело вздохнула:
- Не говори так об отце. Мы – семья, значит, должны помогать и… доверять друг другу.
Свон молча села на кровать. Поняв, что ответа ждать не имеет смысла, женщина продолжила:
- Ты не должна была позволять Джонсу делать это.
- Знаю, но я позволила, - приговор, показавшийся Снежке странным и безвозвратным. Несколько секунд хватило на то, чтобы осознать происходящее, но времени подготовиться, увы, было недостаточно.
- Эмма, ты же не… Нет, этого не может быть, этого не должно быть…
Мэри-Маргарет замолчала на половине фразы, увидев выражение лица дочери. Взгляд, полный осуждения и боли обжёг ещё и недоверием. Пытаясь оправдаться, женщина увязла ещё сильнее:
- Он же зло, он…
И всё же что-то не так с этими сказочными персонажами. Они разделили мир на добро и зло, и рьяно пытаются существовать в этом самом мире, не видя оттенков серого, а только соблюдая правила и судорожно придумывая для них исключения, если требуется что-то нарушить.
Усталый, но властный голос Эммы проник в сердце Снежки, выжигая на нём жестокие, но справедливые слова.
- А кто из всех нас добро? Скажи мне, кто? Вы убивали, вы обманывали и лгали. Только не смей говорить мне, что ради благих целей. Почти любую цель можно подстроить под себя, особенно в вашем мире, - ударение на слове «вашем» больно резануло что-то внутри.
Смысл предыдущих реплик растворился в мутном тумане обнажающих истину фраз. Разговор закончился банальным:
- Уходи.
Сейчас ей мог помочь только Генри, её Генри, который умудрялся понимать гораздо больше, чем опытные, взрослые люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы. И не важно, что Свон собиралась забрать его у Регины без предупреждения. Злая королева не входила в расчёт рассерженной и обиженной Эммы, а зря.
*************
Регина устала от постоянных метаний, от невозможности признать себя такой, какая она есть. А какая она? На этот вопрос королева давно отчаялась найти ответ: слишком много слоёв боли и ненависти, своих и чужих, плотно скрывали истинную сущность женщины. Но Сторибрук послужил некой паузой, передышкой на долгом пути с единственной целью – отомстить. Регина не заметила, как приоритеты поменялись. Генри… она любила его, пусть извращённой и странной любовью, но иначе она не умела.
И сейчас, держа в изящных пальцах с безупречным маникюром маленький бутылёк с жидкостью алого цвета, женщина металась между желанием поступить правильно и вновь стать прежней. Цвет снадобья идеально совпадал с цветом ногтей на руках. Он играл, переливаясь в искусственном свете несколькими оттенками красного, гипнотизируя и погружая королеву в пучину низменных страстей.
«Пошалю, - решила Регина, добавляя жидкость в стакан Генри и тщательно размешивая получившийся напиток. – Ничего страшного, просто мой мальчик восемь часов будет только моим. Ни Эммы, ни новоиспечённого горе-папашки, никого не будет рядом, даже в мыслях. А я поговорю с ним, пойму, наконец, что значит быть единственной любимой матерью на свете».
При этой мысли злость зажглась в красивых глазах, губы сжались в тонкую линию. Глухой шёпот нарушил тишину комнаты:
- Я ведь не делаю ничего плохого, просто восемь часов, пять из которых сын проспит, а утром явится Свон и заберёт обычного мальчика домой.
Убедив себя таким образом, женщина направилась в гостиную, где Генри увлечённо играл с новой железной дорогой.
Настойчивый звонок отвлёк королеву. Поставив стакан на стол, Регина открыла дверь, неприятно удивившись поздней гостье.
- Я пришла за Генри, - бывали моменты, когда шериф не очень-то блистала воспитанием.
- Почему сейчас? – с трудом сдерживая злость, произнесла королева.
- Семейные обстоятельства, - тень улыбки коснулась лица Эммы.
Почему Свон это делала, она не знала, просто хотелось, чтобы этой женщине тоже стало плохо. Эмма устала от проблем со своим сердцем, своими родителями, своим местом в мире и особенно проблем с собственным сыном, которые, по мнению девушки, успешно создавала Регина. Разбитые мечты делают некоторых из нас жёстче и грубее. Свон не стала исключением.
- Ма, что случилось? – Генри вышел из комнаты, держа в руке пустой стакан и смачно облизывая губы.
- По дороге расскажу, - мягко произнесла Эмма, лихорадочно ища причину, которую сможет выдать сыну. А может, стоит начать говорить правду.
В первую секунду Регина запаниковала, но уже во вторую глаза засветились привычной уверенностью с лёгким оттенком победы. На большее королева не имела права, по крайней мере, сейчас. Не став спорить со биологической матерью, она помогла Генри собраться. Закрыв за ними дверь, женщина облокотилась на неё, на губах заиграла довольная улыбка. Чуть прикрыв глаза, королева начала считать до двадцати.
- Ма, что случилось?
Эмма остановилась, присела на корточки, обняла сына за плечи, коснулась губами щеки, поправила чёлку и тихо сказала:
- Я хотела побыть с тобой. Понимаешь, мне очень тяжело.
- Почему? Что случилось?.. Я уже третий раз спрашиваю тебя об этом.
Эмма пыталась подобрать правильные слова. Что ответить сыну?
«Я испытываю сильные чувства к Джонсу, но нам не суждено быть вместе, никогда. И да, я больше не люблю твоего отца, хотя вижу, как ты смотришь на нас и на что продолжаешь надеяться».
Бред. Каким бы взрослым не считал себя Генри, этого он не поймёт.
- Мама?! – как много в этом слове.
Эмма обняла сына, но внезапно мальчик отстранился, отчуждение и ненависть проникли во взгляд ребёнка, смотря на Свон глазами волшебства, злого, тёмного, победившего.
Генри оттолкнул женщину.
- Всегда так… Почему? Ты отрываешь меня от мамы, а потом молчишь или врёшь.
После этих слов мальчик развернулся и бросился бежать к дому Регины. Не успел он коснуться звонка, как дверь открылась, и королева приняла блудного сына в свои объятья.
Обнимая самое дорогое существо на свете, Регина удовлетворённо отметила: «Я не виновата, обстоятельства так сложились».
*************
Свон ворвалась в лавку мистера Голда, практически выбив дверь, но не учла права на личную жизнь. В свою очередь Румпельштильцхен не учёл время и место. В итоге, Эмма застала весьма пикантную сцену: Лейси взгромоздилась на прилавок и методично скидывала с себя одежду, колдун не переставал целовать свою старую-новую страсть, попутно изучая прелести, скрытые под юбкой.
Свон застыла, не в силах даже извиниться.
Последнее, что она помнила перед погружением во тьму – злобный рык Тёмного и белый, едкий порошок, ниоткуда появившийся перед глазами.
- Куда ты её отправил? – хихикая, спросила Лейси, наконец, освободившись от одежды.
- В пещеру, - быстро ответил мужчина, закрывая рот любимой поцелуем.
Но девушка всё никак не могла угомониться.
- В ту самую, о которой ты мне рассказывал.
- Да, да, да, - раздражённо повторил Голд, крепче прижимая хулиганку к себе. – Забудь о ней.
*************
Джонс проснулся от собственного крика: «Эмма».
Странный сон про Свон, летящую в никуда. Мужчина долго смотрел в окно каюты, пытаясь привести мысли в порядок.
- Хватит… я должен забыть и жить дальше, - грубые слова, сказанные самому себе в ночной тишине.
Иногда они могут быть сильнее любых клятв и обещаний, особенно, если пытаются принести освобождение от боли, пусть и иллюзорное.
Глава 3
Глава 3
Эмма с трудом поднялась на ноги, голова кружилась. Оперевшись обо что-то твёрдое и шероховатое, девушка пыталась отдышаться и успокоить собственное сердце, глухой стук которого отдавался в ушах мощными, гулкими ударами. Постояв около минуты, до шерифа вдруг дошла вся странность этих ударов. Эмма прислушалась, желая убедиться в невозможном, так и есть: её сердце билось с частотой один раз в три секунды. В следующий миг Свон предельно отчётливо ощутила себя в замкнутом пространстве, где время текло иначе.
Страх подкрался незаметно, откуда-то извне, как будто наблюдал за женщиной, ожидая подходящего момента, чтобы накрыть чёрной волной, несущей панику. Шериф глубоко вздохнула, досчитала до пяти, почувствовала боль и резко отдёрнула руку от стены, внимательно рассмотрела ладонь, на которой отпечатался рисунок острых, мелких камней. Паника не отступала, девушке казалось, что одно неверное движение, взгляд, брошенный в сторону, вздох, и она начнёт метаться по каменному мешку, крича и рыдая, разбивая колени и царапая руки в кровь.
Держаться, держаться, держаться… Когда рушится твой мир, главное, не дать ему унести вместе с лавиной, сминающей устоявшуюся реальность, и тебя. Выбраться будет не просто, а жить под вязкой жижей воспоминаний, мешающих дышать, очень болезненно. Это равносильно добровольному захоронению себя заживо. Но Свон слишком сильна, и подобное не в состоянии сломить её волю, по крайней мере, сейчас. Поддерживая в себе соответствующий настрой, Эмма начала успокаиваться, но сердце по-прежнему билось слишком медленно.
«Так, главное, я жива. Остальное - позже».
Глаза постепенно привыкли к полумраку. Шериф нашла в себе силы побороть волну страха с паникой и осмотреться по сторонам. Каменные стены, потолок и пол. Острые, холодные, чуждые чему-либо человеческому, чёрные камни с золотыми и ярко-красными прожилками. От этого места веяло обречённостью и каким-то странным, ледяным спокойствием, возникающим у живого существа, смирившегося с неизбежностью и готового принять её в любой форме и в любое время. Изощрённое издевательство потусторонних сил, не тёмных и не светлых, а просто равнодушных над тёплой душой живого человека.
Откуда-то слева проникал слабый свет. Эмма сделала шаг по направлению к его источнику. Напряжение витало в воздухе, но его природа оставалась для шерифа загадкой. Ещё шаг и ещё… Ничего не произошло, только ощущение сопротивления внутренних сил этого жуткого места каждому движению неприятно резануло по восприятию. Продолжая идти к свету, Свон на секунду потеряла осторожность, обрадовавшись внезапной надежде найти выход. Нога зацепилась за острый выступ, девушка потеряла равновесие, упав на камни, повсюду торчащие небрежными осколками. Боль пронзила ладони, локоть, бедро и колено. Свон села, облокотившись о стену, также покрытую жёсткими клыками камней, посмотрела на руки, в тусклом свете отливающие тёмно-багряным, мысленно выругалась, но вид собственной крови придал сил.
С удвоенной осторожностью Эмма продолжила свой путь. Небольшой поворот впереди, и она увидит источник света. Время замедлилось ещё сильнее, будто желая поиздеваться над человеком и наслаждаясь быстротечностью чужой иллюзии.
Последний шаг… И взору предстала бездна, пугающая глубиной, равнодушным дыханием смерти и дикой динамикой с едва уловимыми оттенками злости. Свон стояла на краю высокой скалы, с ужасом смотря вниз, на гигантские волны, в жутком, изощрённом танце образующие воронку. Страшный рёв, сочетающий в себе вой, монотонный гул и вопли непонятного происхождения, от которого волосы шевелились на затылке, сопровождал буйство стихии, показывающей беспредельную мощь слабому человеку. Картина смерти… в идеальном и, пожалуй, самом простом её исполнении. Мысль о возможном спасении этим путём исчезла, не успев окончательно оформиться в измученном проблемами разуме шерифа. Эмма осторожно сделала шаг назад, пытаясь отдалиться от пропасти.
Итак, она в пещере где-то в скале, возможно, посреди океана, и единственный выход ведёт к смерти… Идеальная ловушка для отчаявшейся души.
Надежды не добавили чьи-то кости с обвисшими обрывками полусгнившей одежды. Череп пялился на Свон пустыми отверстиями глазниц, челюсти с хорошо сохранившимися зубами раскрылись будто для последнего захвата, похоже, несчастная, а, судя по остаткам платья, это была женщина, умерла в муках.
Эмма поёжилась, продолжая исследовать свою тюрьму. Останки ещё двух тел, но более ранние, исходя из вида сохранившихся костей. На стенах кровавые следы от ладоней перемешивались с какими-то надписями на неизвестном шерифу языке. Некоторые казались чёрными, некоторые багряными, но были и ярко алые. Боковым зрением Свон заметила светлую конструкцию в центре пещеры. Подойдя ближе, Эмма закрыла рот рукой, зачем-то сдерживая крик. Тело юной девушки в белом одеянии с кровавой раной на груди и длинными золотистыми волосами, беспорядочно рассыпанными по хрупким плечам. Чарующий контраст смерти. Рукой златовласка продолжала держать острый кусок камня, безобразно торчащий из сердца. Но, несмотря на это, девушка казалась живой. Открытые глаза, чем-то напоминающие жёлтые глаза пантеры, смотрели в потолок. Свон против воли проследила за посмертным взглядом несчастной. Надпись золотыми буквами гласила: «Вечная любовь способна погубить, но только истинная может спасти. Отыщи её в своём сердце и позови…»
*************
В одной из легенд Зачарованного мира говорится о страшном месте под ироничным названием «Пещера любви», где сильные обретают себя, а слабые - смерть.
Несколько сотен лет назад, находясь на пике тёмной силы и магического мастерства, Румпельштильцхен так и не нашёл своего счастья, и ему ничего не оставалось, как завидовать чужому. Тогда он и создал эту пещеру, разделяя влюблённых и с садистским удовольствием наблюдая за их попытками воссоединиться вновь. Кому-то удавалось, а кому-то, увы, нет.
Златовласка и капитан корабля под названием «Голландец» были влюблены и счастливы. Об их любви начали слагать легенды, дошедшие и до Тёмного. Властелин зла не смог устоять.
Главным условием для попадания в пещеру являлось сильное, взаимное чувство двух людей друг к другу. При создании заклятия Румпель даже допустил условие, при котором двое могли и не признать своих чувств, но к Златовласке и капитану это не относилось.
Оказавшись в заточении, девушка не испугалась: она слышала об этом странном месте, быстро расшифровала надпись, к сожалению, не придав особого значения словам «вечная» и «истинная», и позвала своего любимого по имени…
«Вечная» присуща одним, «истинная» - другим… В «вечной» до победы не хватает шага, сделанного в обречённости, тоске и безысходности, в «истинной» этот шаг - решающий. Иногда одна переходит в другую…
Капитан не смог найти её, хотя она звала его каждую ночь, ведь только во сне он мог услышать… Проходили дни, и заколдованное место сделало своё дело – внезапно Златовласка поняла, что её любимый не придёт… Девушка нашла самый острый камень и вонзила его в сердце. Мужчина почувствовал смерть своей невесты, но любовь не умерла. Он ищет её тело до сих пор, став капитаном корабля-призрака - «Летучего голландца». Но он никогда не найдёт ту, которую любил – пещера слишком быстро забывает о мёртвых, только бьющееся сердце одного способно указать дорогу другому…
Радости Румпельштильцхена не было предела: он уничтожил любовь. Он даже оставил тело златовласки вне времени, как яркое напоминание о тлене чувств… Жаль, Тёмный так и не понял, что уничтожил не любовь, а двух любящих людей…
*************
Слишком быстро Эмма потеряла счёт времени, смотря невидящим взглядом на буквы на потолке. С губ периодически срывались имена Генри, Снежки и даже Прекрасного, но вышеназванные персонажи продолжали спокойно спать в своих кроватях - создатель пещеры рассчитывал на другой эффект.
В голове девушки кружились образы, толкая и поглощая друг друга, образы прошлого до Сторибрука и после. Они казались героями театра теней, вовлекая в тёмную, непонятную и жестокую игру. Крюк бросил её… или она его, сейчас это казалось несущественным, Мэри-Маргарет и Дэвид не понимали, Генри сделал свой выбор, Голд отправил сюда. Кому она нужна? Для чего или для кого живёт?
Пещера усыпляла, мешая сосредоточиться на главном, понять и признать. Эмма лежала с закрытыми глазами, постепенно растворяясь в окружающем пространстве. Уныние овладело Свон, усердно таща за собой родственников: тоску, отчаяние и обречённость. Но нечто важное упорно цеплялось за край сознания, желая достучаться до хозяйки. Тихий голос настойчиво шептал: «Истина и вечность, вечность и истина… они в чём-то схожи, но их отличия равноценны жизни и смерти». Этот назойливый внутренний шёпот мешал полностью погрузиться в состояние покоя. Эмма тряхнула головой, пытаясь избавиться от голоса, но он зазвучал отчётливей. Резким движением Свон из лежачего положения перешла в стоячее, затем с силой упала на колени, позволив острым камням, впившимся в кожу, вытеснить остатки наваждения. Понимание ударило по чувствам, поражая болью и откровением, слёзы покатились из глаз. Задрав голову и взглянув на ставшую размытой надпись, Эмма с силой закричала в пустоту пещеры:
- Джонс…
Глава 4
Глава 4
Крюк проснулся от крика, её крика… мучительного и отчаянного, вихрем боли ворвавшегося в без того истерзанное сердце. Пытаясь прогнать остатки сна, капитан тряхнул головой, привычным жестом потянулся за виски, поднёс флягу к губам и застыл, внезапно осознав происшедшее. Несчастный сосуд полетел в стену каюты, Киллиан обхватил голову руками, нецензурно выругался, перемешав брань со словами: «Свон, как тебя угораздило».
Сопротивление бесполезно, чувства накрыли жгучей волной из любви, боли и злости. Он вспомнил легенду, вспомнил десятки несчастных, ищущих и ждущих. Джонсу хотелось и смеяться, и плакать. Эмма любила его, любила сильно и безудержно, иначе она бы не попала в пещеру, и он любил её также, иначе не смог бы услышать, но то, что ждало их в будущем, оставляло желать лучшего.
Быстро одевшись, пират покинул корабль. Чтобы начать искать женщину, которая умудрилась доставить ему кучу проблем, находясь в другом измерении, требовалось кое-что проверить и получить ответы на некоторые вопросы.
*************
Итак, дом Снежки и Прекрасного. Киллиан настойчиво стучал в дверь, пока не услышал звук приближающихся шагов. Дверь открыла заспанная Мэри-Маргарет, но при взгляде на пирата сон как рукой сняло. Через пару секунд за спиной женщины появился Дэвид.
Не дожидаясь приглашения, капитан вошёл в дом.
- Какого чёрта! - пытался возразить Прекрасный.
Киллиан смерил мужчину тяжёлым взглядом и, собрав волю в кулак, чтобы не накричать на непутёвых родителей произнёс:
- Где ваша дочь?
Дэвид, вскинув подбородок, раздражённо выдал:
- Тебя это не касается.
Но Снежка оказалась более проницательной. Почувствовав неладное, женщина коснулась своей рукой руки мужа, призывая его успокоиться, и хрипло прошептала:
- Что случилось? Она должна быть у себя.
- Могу с уверенностью сказать, что её там нет. Даже потому, что Эмма давно бы нарисовалась в гостиной, пытаясь взять командование на себя.
Принц бросился в спальню Свон и вернулся через несколько секунд с растерянным выражением лица.
- Может, она на работе?
- Я там был, никого.
Снежка заговорила глухим голосом, полным тревоги:
- Крюк, скажи, что ты знаешь?
Капитан враждебно посмотрел на парочку:
- Сначала вы скажите, чем довели свою дочь до отчаяния?
Женщина опустила глаза, Дэвид злобно прошипел:
- Ты не имеешь права так с нами разговаривать. Отвечай, что ты знаешь об Эмме.
Принц подскочил к капитану, схватив его за воротник плаща. Крюк холодно посмотрел на разъярённого родителя и тихо произнёс, чеканя каждое слово:
- Она в пещере.
- В какой пещере? – не унимался Дэвид.
Улыбка-оскал искривила губы Джонса.
- В той самой, где сейчас Златовласка и десятки других жертв.
- Ты уверен?
Крюк с болью посмотрел на мужчину.
- Да. И вы знаете, в каком отчаянии должен находиться человек, чтобы оказаться там.
Прекрасный поник, он медленно отпустил капитана, казалось, из Принца выпустили весь воздух. Отвернувшись, Дэвид уставился в стену.
Внезапно открывшаяся правда ударила по двум сказочным персонажам, привыкшим считаться только со своей историей любви, как и историей жизни в целом. Они стояли посреди комнаты, парализованные страхом и горьким послевкусием совершённой ошибки.
Слова прозвучали отрывисто и напряжённо:
- Ты уверен… ты слышал её… - предложение не было вопросом.
Но почему очередное «да» далось Джонсу с таким трудом.
Слёзы покатились из глаз Мэри-Маргарет.
- Это я во всём виновата. Я сказала ей, что она не должна…
Двое мужчин с тревогой смотрели на женщину.
- Что ты ей сказала? – подтолкнул жену Дэвид.
Снежка посмотрела в глаза пирату, в них читались вина, отчаяние и боль:
- Любить тебя… - слова повисли в воздухе нелепым приговором.
Киллиан ехидно ухмыльнулся:
- Я не удивлён… Но вражду нужно оставить на потом, а сейчас сосредоточиться на пути, который проделала Эмма, прежде чем попала в пещеру. Не думаю, что она переместилась прямо из своей спальни.
- Возможно, она пошла к Генри, сегодня он ночует у Регины.
Крюк покинул дом Прекрасных, не сказав больше ни слова.
*************
Разборки с Региной ни к чему не привели, кроме того, что Генри проснулся, спустился вниз и сейчас с непониманием смотрел на маму и пирата, кричащих друг на друга. Вскоре к ним присоединились Снежка и Принц. Допрос продолжился, но королева стойко выдерживала нападки троицы, в тайне радуясь нынешнему местоположению Свон.
Когда взрослые отчаялись узнать хоть что-то, в разговор вмешался Генри.
- Это я во всём виноват.
Четыре пары глаз удивлённо уставились на мальчика, но только в одной наравне с удивлением читался страх: он не должен был помнить.
- Мы ушли вместе, а потом на меня что-то нашло, и я убежал от неё, сказав… - Генри запнулся, но, набравшись смелости, продолжил, - много плохих слов.
Ребёнок шмыгнул носом, сердце Регины не выдержало, королева выложила правду. Порой любовь творит чудеса.
Вдоволь наругавшись и выяснив отношения, вся компания отправилась к непосредственному создателю пещеры.
*************
Пьяная бывшая Белль громко храпела в кровати Тёмного. Голд тихо встал, боясь разбудить «любимую», оделся и вышел из спальни. Оказавшись в окружении дорогих сердцу вещей в лавке, мужчина попытался унять боль в измученной душе. Его любовь здесь, волшебство произошло, но почему жизнь не изменилась. Он выпустил того, кто в течение долгих лет рвался наружу, но это не принесло ни облегчения, ни радости.
Румпель устало опустился на стул, обвёл взглядом знакомые полки, колокольчик у двери, старые часы. Белль должна была украсить это место своим присутствием, так почему Голда не покидала мысль, будто она всё только испортила.
Он дошёл до того, что отправил мать своего внука в пещеру, откуда не было лёгкого пути назад, да и трудный могли найти единицы. Ради чего?
Поток грустных мыслей прервал звук того же колокольчика. Крюку, Снежке, Дэвиду, Регине и Генри не пришлось объяснять причину ночного визита.
Румпельштильцхен начал без вступления:
- Я не могу её вернуть, как бы ни старался. Только один человек способен на это…
Внезапно Голд замолчал, смерив капитана пронзительно-грозным взглядом. Вновь кольнуло в груди. Он подозревал, но надеялся на месте Джонса увидеть собственного сына. Жаль, сердцу не прикажешь.
В следующий миг хаос воцарился в помещении. Дэвид порывался отправиться за дочерью, не думая о том, каким образом его это вообще касается. Снежка ныла: какая она плохая мать. Регина кричала о своей невиновности, Генри ревел, и при этом каждый делал перерыв, чтобы периодически обвинять Румпельштильцхена.
И только капитан молча смотрел на спектакль, пытаясь до конца осознать произошедшее.
- Хватит, - крик призвал тишину. Джонс внезапно устал… от них…
- Как мне найти её? - в голосе Киллиана не было злости, не было осуждения, на долю секунды окружающим показалось, что в нём не было вообще ничего. Машина, автомат, робот.
- Нужно выйти в море, прислушаться к своему сердцу, найдя путь, а затем сделать последний шаг.
Чувство обречённости сковало тело, сделав его ватным. Пират отпустил эту женщину, оторвал вместе с частью себя и не сказал главного… Самая страшная ошибка, когда-либо совершаемая любящими друг друга людьми. Она может умереть, так и не узнав…
Не сказав больше ни слова, Киллиан покинул лавку Голда, оставив остальных распутывать «змеиный клубок».
*************
Звёзды манили ярким сиянием, луна прочертила жёлтую дорожку на поверхности воды, а чайки облюбовали мачту корабля, мирно плывущего в неизвестность.
Джонс тщетно искал знаки, всматриваясь в горизонт. Спокойно, обычно, просто. Те слова, которые никоим образом не подходили неугомонной, вездесущей и упрямой Свон.
Положив руки на штурвал, пират закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
«Эмма, Эмма, Эмма… Где же ты, отзовись?»
Но ничего не происходило. Казалось, время замерло, издеваясь над капитаном, терзающим себя бесплодными попытками найти возлюбленную.
Секунды превращались в минуты, минуты в часы… Джонс перепробовал всё, безрезультатно. Страх смешался с отчаянием. Пират в сердцах воскликнул:
- Свон, где тебя черти носят?!
В следующий миг сильный порыв ветра чуть не сбил мужчину с ног. Взглянув на море, Крюк замер, не в состоянии поверить в увиденное. По правую сторону от корабля по-прежнему царили тишина и покой, а вот по левую море сошло с ума: будто не вовремя потревоженный, разозлившийся исполин, оно рычало, взрывалось волнами, швыряя их в сторону Джонса.
«Мне туда, - с тоской решил Крюк, - ведь тишина и покой не для Свон. Что ж, Эмма, как только я тебя найду, лично оторву голову. Судя по последним событиям, ты ею не особо и пользуешься».
Глава 5
Глава 5
В очередной раз Киллиан поблагодарил свой корабль за силу, с которой последний продолжал справляться с беснующимся морем. На три часа, проведённые в аду, ничего не видя, постоянно сплевывая морскую воду и прокладывая курс шестым чувством, по велению сердца, как и говорил Тёмный, Джонс стал единым целым со своим другом. Никогда ранее единение не было настолько мощным. Две души - человеческая и волшебная, просто преданная человеку, - превратились в нечто дикое и не менее безумное, чем бушующие вокруг волны. И это был единственный способ справиться со стихией.
В страшные часы, лицом к лицу с бездной, промокший насквозь, теряющий силы, на грани отчаяния, Крюк продолжал держаться. Любовь и ненависть, ярость и надежда, сплетаясь воедино, образовывали в душе пирата тьму, сквозь которую периодически прорывались яркие лучи света, нечеловеческой болью разрывающие существо.
Монотонный гул, сопровождающий капитана во время всего пути, внезапно стих, оглушив тишиной. Но волны продолжали с необузданной силой биться о борт корабля, заслоняя собой небосвод. На несколько секунд Киллиану показалось, будто стихия выключила звук, но забыла сменить картинку. Затем стон, напоминающий крик боли тысяч умирающих, чьи рты были закрыты кляпами, разнёсся под небесами, заставляя кровь застыть в жилах капитана. Энергия, природа которой оставалась мужчине непонятной, наполнила воздух. Она как будто вырывалась из беснующихся волн, постепенно отделяясь от них и становясь самостоятельной силой, способной повергнуть корабль в ад. Напряжение сдавило затылок, заставляя Джонса обернуться. Медленно, стараясь не потерять равновесия, пират посмотрел назад, и ад предстал перед глазами.
Гигантская воронка, собравшая множество умерших душ, продолжала перемалывать бездыханные тела несчастных, окрашивая воду во все оттенки красного. Она бурлила, вздымая тонны кровавой пены. И Эмма была где-то там. Чудовищные тиски зверского зрелища сжали сердце капитана, мешая дышать. Мужчина рухнул на колени. Силы стремительно покидали Киллиана, вода заливала лицо, попадая в нос и рот. И среди царившего безумия глухой шёпот прорывался в сознание, уговаривая повернуть назад... шёпот Тёмного, не позволяющий сделать последний шаг.
Лицо Милы заслонило собой окружающий ад, маня в любовь, сильную, страстную, но уже прошедшую. Мерзкая, чёрная магия сбрасывала в память Джонса её черты, пытаясь отвлечь от реальности. Мир разделился на части: Мила, несущая тишину и покой,.. вечный покой, и преисподняя, грозящая долгой, мучительной смертью.
Предательская пелена лёгкого выбора вплелась в разум. «Должен быть другой путь», - стоило этой мысли посетить голову, как образ Эммы, так старательно удерживаемый памятью, стал меркнуть.
- Нет, - собственный крик слился с сотнями стонов, растворившись в них безвозвратно.
«Капитан «Голландца» не нашёл свою любовь, став призраком. Но я должен…» - внезапный прорыв сознания вцепился в воображаемую глотку навязчивого голоса, но тело не слушалось.
Крюк понимал, что теряет её, теряет здесь и сейчас, в сердце безумия и чужой боли, которая грозилась перерасти в свою собственную. Шаг, решающий шаг…
«Я иду… Эмма».
Собрав последние силы и борясь с ужасом, леденящим душу, Киллиан резко дёрнул штурвал, направив корабль в адскую воронку. Палуба стала красной, рёв усилился, и пирата поглотила тьма.
*************
Лёгкий ветерок нежно касался лица, тёплые лучи солнца согревали тело. Джонс открыл глаза, зажмурившись от яркого света. С трудом поднявшись, Крюк поразился безоблачному небу, чайкам, беззаботно разгуливающим по палубе и мирному шуму волн, спокойно бьющихся о скалы. Пират обернулся на знакомый звук. Корабль мирно покачивался на волнах у самого входа в пещеру, который напоминал пасть оскалившегося саблезубого тигра. Мужчина пытался разглядеть, что внутри, но плотная, вязкая тьма, клубящаяся у входа, закрывала обзор чёрной, ожившей стеной.
Прыжок веры… второй.
В подобных ситуациях раздумывать опасно, Крюк ловким движением нырнул во мрак. Приземлившись на острые камни, пират чертыхнулся, осмотрелся по сторонам.
Мерзкое место, хотя чего ещё можно ожидать от Тёмного. Обойдя выступ, натренированный взгляд бывалого воина выцепил большое количество трупов различных стадий разложения, тело красивой женщины в центре с чем-то в груди, отдалённо напоминающем кинжал.
- Эмма, - капитан не узнал своего тихого голоса, наполненного страхом, с пробивающимися нотками отчаяния.
Казалось, тишина смеялась над глупыми людьми, пытающимися противостоять магии.
- Свон, ты здесь? – почти крик, полный отчаяния.
В тёмном углу пещеры Киллиан уловил слабое движение. Наконец, мужчина увидел хрупкую фигуру, болезненно сжавшуюся в позе зародыша.
В несколько шагов Джонс преодолел разделяющее их расстояние, склонился над девушкой, осторожно приподняв её за плечи.
- Эмма, - шёпот с необъяснимым чувством вины.
Никакой реакции. Капитан повернул любимую к себе, внимательно всмотревшись в лицо, - бледная тень когда-то живой, деятельной и неунывающей Свон. Спутанные волосы, впалые щёки, губы затронул страшный оттенок синевы, блуждающий взгляд, тщетно пытающийся сосредоточиться на чём-то, поражал безысходностью. Проклиная Тёмного, Крюк с силой прижал девушку к себе, в порыве необузданной нежности шепча слова утешения.
Недавно он злился на неё, злился на себя, даже хотел устроить шерифу взбучку, а сейчас мечтал лишь об одном - вернуть её…
Время остановилось, но тишина перестала казаться ироничной, её взрывали страстные слова: «Эмма,.. родная,.. вернись ко мне… я люблю тебя».
Мужчина не замечал, что из его глаз текут слёзы, горячие и солёные, попадая на лицо и волосы женщины. Первый всхлип Свон раздался спустя полчаса, затем последовал второй, затем ещё и ещё. Несколько секунд, и тело Эммы задрожало от рыданий, неконтролируемым потоком вырвавшихся наружу. В ту минуту слёзы Киллиана высохли, тень облегчения коснулась лица, самое трудное позади. Шериф возвращалась, медленно и болезненно, отчаянно рыдая и цепляясь холодными руками за плащ пирата.
Джонс прижимал к себе «дорогую пропажу», успокаивая прикосновениями и нежно целуя волосы.
Вскоре Свон затихла, осторожно отодвинулась от капитана, посмотрев тревожным взглядом, коснулась рукой его щеки и дрожащим голосом прошептала:
- Как ты меня нашёл?
Что-то, скрывающееся в самом тёмном уголке истерзанного сердца, помешало сказать правду, по крайней мере, сейчас. Киллиан улыбнулся.
- Долгая история. Поговорим по пути домой.
После этих слов лицо Эммы изменилось, воспоминания последних часов, проведённых в Сторибруке, накрыли плотным саваном из боли и отчаяния, отодвинув остальные эмоции на второй план.
- Я плохая мать.
Джонс не успел возразить. Казалось, слова жгли горло, Свон быстро выплёвывала их дрожащим, истеричным голосом:
- От меня никакого толку, я никому не нужна. Любое дело, в которое я вмешиваюсь, оборачивается провалом. Я…
Времени на размышления не осталось. Похоже, Эмма слишком много времени провела в пещере, и жуткое место, пропитавшее девушку своей энергетикой, не желало отпускать жертву. Джонс довольно грубо схватил Свон за плечи и с силой встряхнул.
- Эмма, ты ни в чём не виновата.
Теперь говорить быстро пришлось ему.
- Регина напоила Генри каким-то зельем, и на несколько часов твой сын находился в своеобразной отключке.
В глазах шерифа вспыхнул недобрый огонь, злость охватило существо.
- Как только я вернусь, я…
Крюк попытался сгладить ситуацию:
- Сейчас всё в порядке. Мы вернемся домой, и ты во всём разберешься.
- Меня закинул сюда Голд, – помолчав немного, Свон подвела итог, - ничего, он тоже своё получит. Главное, быстрее вернуться.
Эмма с опаской осмотрелась, как будто видела заколдованное место впервые. Затем обратилась к капитану:
- Как мы выберемся отсюда?
Крюк иронично улыбнулся.
- На моем корабле.
- Но… - не договорив, девушка нырнула за выступ, замерев от неожиданности.
Воронка исчезла, знакомый корабль дружелюбно покачивался на волнах, приглашая в путешествие.
- Добро пожаловать, - с улыбкой произнёс пират, затем весело добавил, - придётся подпрыгнуть, но, уверен, мы справимся.
Спустя секунду Эмма оказалась на палубе, довольно грубо отказавшись от помощи капитана. Хорошо, что в этот момент она стояла к Джонсу спиной и не видела его лица.
- Когда мы будем дома?
- Через два дня.
Свон обернулась, недовольная гримаса исказила лицо:
- А раньше нельзя, мне нужно быстрее разобраться с проблемами и увидеть Генри.
Что-то натянулось внутри болезненной струной, что-то проснувшееся там, в тёмной пещере, в миг, когда он шептал слова любви,.. и внезапно оборвалось, острыми краями карябая душу.
«Она никогда не узнает правду… от меня».
Продолжение следует...
@темы: Однажды, Эмма/Крюк, Заложники любви, моё творчество, Фанфики